Светлана Гехтляр: «Наше время характеризуется особым явлением, которое – процесс легализации лжи»

Доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой журналистики Брянского государственного университета им. И. Г. Петровского Светлана Гехтляр в своей статье поднимает актуальную для нынешнего времени тему — особенно легализация лжи процветает в пропаганде и прочих видах агитации за что-либо и против чего-либо. Г-жа Гехтляр — автор свыше ста научных и учебно-методических публикаций в области теории, истории языка, стилистики художественной речи и лингвокультурологии.

Не совсем правильно: говоря о языке, мы прежде всего вспоминаем о том, что он — важнейшее средство общения. Он, — а это не менее важно, — ещё и зеркало, отражающее различные стороны жизни, участвующее   при этом   в представлении как истинной, так и, подчас, — к сожалению! – лживой информации.  Ведь не станем же притворяться!  Прибегать к неправде, лжи – это, конечно, очень плохо. Неэтично, неэстетично, порой небезопасно.  Но – прибегаем.

И возможности языка при этом используем нередко. Можем, например, спрятаться за вопрос, если на первый план выходит эмоция, а логических обоснований недостаёт («А где вы были, когда…); если не уверены в правдивости информации,  делая при этом  что-то вроде «последнего  предупреждения» («Ты же не станешь утверждать,  что…?»),   недостоверную  информацию  можно облечь в текст невнятный, наполненный  недоговоренностями, двусмысленностями,   подталкивая  слушателя к мысли:   «Видно, я не догоняю!» или: «А, тут все равно  до правды не докопаешься!»

Наше время характеризуется особым явлением, которое – процесс легализации лжи. Когда всё больше в мире информации, где непросто отличить, истинна она или ложна, ложь тем временем становится привычной. Менее стыдной.  «Старайтесь сохранить тепло стыда…» — было, видно, дурное предчувствие у С.Я.Маршака. Продолжу: «…Все, что вы в жизни любите и чтите, нуждается всегда в его защите. Или исчезнуть может без следа».

Каждый, кто имеет отношение к массовым коммуникациям, кого не минует назойливость рекламы, кто является потребителем разносторонних сведений, может заметить: в последние годы не только множится информация, основанная на данных, не подвергнутых убедительной экспертизе и аналитике.  И мало кто возмутится сегодня сообщением о креме для лица, который воздействует на кожу на клеточном, генетическом уровне, который разглаживает 87% морщин.  Особенно убеждает конкретика числа: «…даёт шампунь рост волос на 79%»).

Само содержание понятия факт очень изменилось, проверить истинность каждого отдельного случая, позиционируемого как безусловно доказательный, простому, не облеченному административными или исследовательскими возможностями человеку подчас невозможно. Если СМИ, вынужденные действовать в рамках законодательства, ещё хоть как-то контролируют выдаваемую информацию, то блогеры, авторы рекламных текстов, участники и свидетели событий (или выдающие себя за таковых) часто не берут на себя труд отвечать за свои слова.

Известные психологи, нейролингвисты выражают озабоченность. В частности, профессор Санкт-Петербургского университета Татьяна Черниговская отмечает: если раньше ориентиром для выявления правды   могло служить деление людей на тех, кто следует, и тех, кто не следует социально-нравственным нормам (то есть своего рода ориентиром могла служить репутация); если были общие правила, которые сознательно нарушали только индивиды, говорившие «на ваши правила нам наплевать», то в наши дни не всегда можно уверенно провести границу между фактом и нефактом. Мировая интернет-сеть хранит всё, а облачные хранилища принимают и истину, и то, что придумано, но подкупает остроумной формулой, и то, что вчера казалось истинным, а впоследствии развенчано, — все забыли про развенчание, всё хранится. По условиям настоящего времени (никто не бросит перчатку, даже опровержения может не потребовать) автор даже установленной выдумки (у нас прижилось из английского слово фейк —для называния всякой подделки, в том числе и в речи) часто никакой ответственности не несёт.

Один пример. Когда после 1990 года возможность и права издавать словари русского языка приобрёл каждый желающий, можно было видеть в некоторых изданиях утверждения, что слово кофе – среднего рода. Что, дескать, это доказано и вообще так «красивЕе». Интерес к поискам научной истины может подрывать Википедия, не проявляя подчас строгости в отборе материала.

Масса явлений, верификация которых нам необходима, может получать ряд взаимоисключающих толкований. К примеру, как соединить расходящиеся мнения представителей разных научных школ?  Одни историки считают «Бородино» – поражением Кутузова, другие – победой, заманившей неприятеля в ловушку.  Кому должен поверить школьник?

Мир стал таким пёстрым, что нужно не лениться (а с этим у нас очень плохо. Мы — «ленивы и нелюбопытны») привлекать много аутсайдерской информации, для того чтобы понять, где истина. Необразованность, отсутствие навыка самостоятельного мышления влекут за собой нежелание вникать в суть информации, создавая фундамент для процветания лжи.

Мы можем встретить публикации, которые скажут про известное историческое явление и вовсе «не было, всё это выдумано». Более того, автором может быть профессор с хорошим индексом цитирования, честный ученый. Но должен найтись и тот, кто с другого бока посмотрит, нельзя упускать возможность второго взгляда, нельзя терять примирение с существованием второго взгляда. Иначе как отделять правду от лжи?

Раз существование наше — увы! – не может быть от лжи совершенно свободно, интересно   задуматься: есть ли в языке какие-то особые средства, работающие на трансляцию лжи? Но ещё интереснее: способен ли при этом язык помогать нам   распознавать?  Разоблачать, а значит: не просто избегать ответа — находить правильный ответ.

Да, язык способен и в этом обеспечить нам мудрое сопровождение.  Немалую роль играет он, когда неправда обнаруживает себя не только через поступки или   различные оценочные проявления.

Лживость, конечно же, порок. Сознательная ложь, всякого рода фальшь, обман, манипуляции имеют, безусловно, негативную значимость. Это общеизвестно и общепризнано. Однако нельзя отрицать: есть в жизни   ситуации, при которых возникает реальная потребность во лжи.  Например, бывает, когда ложь необходима для спасения чьей-нибудь жизни, учитывая принцип: «Человек есть мера всех вещей», в том числе и этически значимых. И тогда ложь способна оказаться добродетелью.  Как писал философ Владимир Соловьёв: «…Жертвовать человеческой жизнью для точного исполнения отдельного предписания – есть внутреннее противоречие и не может быть нравственным».  Могут в особых случаях врать больным врачи (русское врач – родственно глаголу «врать», так этимология участвует в реабилитации варианта лжи); родители в воспитательных целях могут искажать элементы картины мира, знакомя с миром ребёнка.

Тем не менее, всякая ложь обречена на поражение (Ложь стоит до улики), не имея стопроцентной непроницаемости («контейнированности»), постоянно стремится отгородиться от жизни, поэтому народ утверждает: Лгать так людей обегать. Но, с другой стороны, даже единожды солгав, человек подключается к некой практике насилия, и это зафиксировано языком: Раз солгал, а навек лгуном стал. Подчеркивается: однажды обманувший, может обмануть ещё не раз, поэтому ему нельзя доверять. «Единожды солгав, кто тебе поверит?» — утверждает 74-й афоризм из собрания Козьмы Пруткова.

Одной из разновидностей лжи может быть уловка, принимающая вид уступки, соглашения, часто используется при вступлении сторон в определенные отношения, при подписании какого-то договора, когда, «не достигнув желаемого, одна сторона притворится, что желала именно достигнутого» (М.Монтень). Такое поведение участника коммуникации рассмотрено специалистами в рамках теории «поддержания лица», которая была разработана С.Тинг-Туми в 1985 году. Она во многом основана на исследованиях американских социолингвистов П. Браун и С. Левинсон, которые, в свою очередь, используют понятие «лицо», предложенное Ирвингом Гофманом.

Браун и Левинсон утверждали, что представления индивида о собственном или чужом «лице» имеют эмоциональную окраску, а также что «лицо» можно «потерять», «поддерживать» или «улучшать», позднее было введено дополнительное понятие «управления лицом» (facework).

На фоне средств языка как разновидность лжи интересна также лесть.

В Словаре Евгеньевой она определяется как «преувеличенное, угодливое восхваление кого-либо», из чего выводим её непосредственную семантическую включенность в поле «ложь» (ср. родственные с ложью семы: угодливость – излишне услужливый, т.е. выходящий за пределы правды, искренности как нормы; угодничество – поведение с целью расположить в свою пользу, т.е. отсутствие бескорыстности, тоже сема в составе лжи.

Родственные связи лести и лжи в широком смысле наиболее полно отразились в словарной формулировке В.И.Даля: «…лесть – проискливая хвала, притворное одобрение, похвала с корыстной целью, униженная угодливость…прельщение, соблазн…».  Происки, притворство, корысть — всё это характерные черты любой лжи.

Душевредством называл Даль всякое нарушение человеком совести, безусловно включая ложь в число нарушений. Душа вредится, т.е. портится от соприкосновения с   ложью, сюда же относит Даль уже упоминавшуюся лесть: Лесть так и лезет в душу; Грешное тело и душу съело; скажи по душе   всегда означало – по правде. Т.е. в представлении народа первозданная природа души – правда, ее может повредить вторгшаяся в жизнь души ложь. Это и есть душевредство.

Ещё среди разновидностей ложной   информации   интересно   лицемерие, в том числе профессиональное лицемерие, в контексте которого, как сказал как-то богослов и писатель А.Кураев, некоторые представители церкви пытаются «утилизировать Бога».  Известны, например, выступления отдельных иерархов, утверждавших на рубеже столетий, что во вводимом для маркировки товаров штрих-коде ЕАN-3/UPC в скрытом виде присутствует число 666, «знак сатаны».  Немало христиан под влиянием «отцов церкви» увидело в модернизированной системе компьютерного учёта насильственное внедрение в их жизнь антихристианской символики и попрание религиозной совести, а также начало исполнения пророчеств об антихристе.  Естественно, что стал распространяться призыв к бойкоту   компьютерных систем, использующих штрих-коды и электронные номера, не приводились при этом никакие убедительные доказательства.

Вспомним, что важно: архимандрит Тихон, который вначале поддерживал движение, нашёл в себе мужество вникнуть в суть, технологию проблемы, в своем докладе «Одни ищут спасения, другие — великих потрясений» привёл мнение экспертов, которое в определенном смысле стало базовым для формулировки исправленной церковной позиции: в штрих-коде EAN-3 не содержится в электронном виде числа 666, хотя разделительные полосы штрих-кода, действительно, могут ассоциироваться именно с цифрами. Но ведь читает их вовсе не человек, а машина.

Здесь, имея в виду позицию Тихона, можем увидеть ещё одну, можно сказать, наименее негативную из возможных разновидностей неправды: заблуждение, признание ошибки полностью снимает с архимандрита обвинение в распространении неправдивой информации.

Можно обратить внимание на такой способ уйти от правдивой информации, который условно назовем «средняя температура по больнице». Язык услужливо предоставляет средства, особая роль тут принадлежит вводным словам и сочетаниям: в целом можно сказать; как показывают подсчеты; согласно массовым опросам и под. Социологи и психологи, не раз обращавшие внимание на лживость и агрессивность, заключенные обычно в информации такой синтаксической структуры, анализируют возможную реакцию адресата и возможные его защитные приемы. К примеру, известный современный политолог и социолог, доцент Высшей школы экономики Е.Шульман, отвечая на вопросы слушателей, разъясняла: «…если ваш непосредственный начальник поручает вам сделать нечто, выходящее за круг прямых ваших обязанностей. Или предлагает посетить мероприятие, никак не связанное со служебными обязанностями, и душа к которому у вас не лежит, но при этом начальник сопровождает предложение всем известным жестом, направляя указующий жест в потолок, давая понять, что, отказываясь, нарушаете волю вышестоящего начальства, рискуя вызвать его недовольство. …Если все это обставляется именно так, слушающему полезно уточнить, уверен ли собеседник в законности навязываемого действия, полезно даже задать вопрос: «Вы ведь не хотите сказать, что угрожаете мне увольнением, мы ведь оба понимаем, что это было бы незаконным…»

К описанной категории ложной информации могут относиться «голоса с места» (сочинённые работниками газеты или журнала письма якобы читателей), а также квазиэкспертный комментарий к пропагандируемому явлению или оценке: «хор одобрений» с разных позиций, вставки в тексте типа: «Каждый образованный человек давно понял, что…» (ты не понял, значит…).

Попробуем сделать некоторое обобщение: что мы называем ложью и какие смыслы несет язык через   это необычайно ёмкое слово, что в языке способствует трансляции ложной информации и, напротив, создаёт препятствие для её распространения?

Наряду с наиболее общим именованием неправды и названным выше вариантом заблуждение существуют обман, вранье, треп, фейк. И аффилированные с ними болтовня, фальсификация, сплетня. Мы смеёмся, прочитав в школьном сочинении: «Немой Герасим не любил сплетни, а всегда говорил правду». Однако это не совсем глупость. Слово сплетня и в самом деле синонимично неправде: сплетня, как правило, не пустая болтовня, а содержит элементы нужного говорящему вымысла, следовательно, корысти, следовательно — лжи.

По созвучию и по характеру смысловой структуры понятие лгать перекликается для русского человека с лежать. Сравним, как созвучны: солгал и слег. Интересны сближающие геометрические ассоциации: ведь лежащий человек сменил вертикальное положение на горизонтальное, мы даже используем это в быту: «Так устал, — может сказать кто-то, — хочется отдохнуть, принять горизонтальное положение».  Вот и ложное слово язык представляет как отклонение от горизонтали, вспомним и сравним: не сказал правды — уклонился, поддался дурному влиянию – пошел по кривой дорожке, склонился на уговоры, отклонился от темы – левый уклон. Гамлет в известном стихотворении Б.Пастернака начинает рассказ о себе, «прислонясь к дверному косяку», который – символ вертикали, правдивости прозвучавшего предвидения («Я ловлю в далёком отголоске, что случится на моем веку»).

Семантика слова кривой (в современном толковом словаре – «непрямолинейный, изогнутый») тоже поддерживает геометрическую метафоричность. Но еще ярче, геометричнее связь языковых антонимов: правда – кривда.  В.И.Даль, посвятивший в своём словаре целую страницу гнезду кривой, в качестве синонимов неправде, несправедливости называет, в связи с кривдой, кривость, кривоту, кривство и ряд однокоренных прилагательных, наречий, жизненность их, наполненность значением подтверждая пословицами, поговорками, например: «Без кривости века не проживешь», и поясняет семантику: «…без лжи или криводушия», вводя тем самым еще один синоним.  Однокоренные образования кривлянье, кривляка продолжают удерживать элемент семантической соотнесенности с неправдой   благодаря все тем же геометрическим ассоциациям: отклонение от прямой линии, в данном случае, линии поведения.

Кстати, синонимичность кривды и криводушия наталкивает ещё на одну мысль – о содержательной близости лжи и лицемерия (словарь не обходит это стороной: «кривда – неискренность, лицемерие»), тем самым подтверждая ранее высказанное понимание лицемерия как варианта лжи.

Кроме доказательности аналогии с кривизной в трактовке В.И.Даля привлекает внимание другой ряд: кривость – кривоватость, что позволяет увидеть неравнодушие языка к различению лжи «по количественному признаку» (невольно вспоминается: Есть ложь, большая ложь и статистика»). Хотя нельзя игнорировать и качественные различия: если кривость скорее всего один из нейтральных вариантов (в литературном языке по значению ближе всего ложь), то кривоватость, включая   сему уменьшительности, имеет и такой компонент семантики, как снисходительность, перспектива простительности в составе общего значения неправда (ср.: вина – виноватость). Таким образом, по Далю, кривизна не что иное, как переход, отклонение от вертикали в сторону горизонтали, что есть в то же время отход от правды.

Вникая в смысл страниц словаря, посвящённых лжи, неправде, мы обнаружим, кроме полного набора лексических именований лжи еще и содержащиеся в формах языка различные сведения об этом явлении.   Этимологически, т.е. по первичному происхождению, русскому слову ложь находим соответствия в индоевропейских словах с корнем, означающим   предательство, обман.  В.И.Даль в самом общем виде определял ложь, лгать как «говорить противное истине». Если про человека замечали: «Он лжет и не краснеет», это означало, что у него нет стыда, так как считается, что с возрастом у человека развивается приверженность к правде, особенно становится стыдно лгать, об этом и другая пословица: «Богатому красть что старому лгать» (позорно, неуместно).

Обратим внимание, что от слова ложь в нашем языке образовано много форм, ср.: налгал. прилгал, пролгался, лживый, облыжный.  Особое место занимает издавна образованное от слова ложь лживость, оно означает постоянное качество человека, до последнего времени считавшееся серьёзным обвинением. Вспомним предостережение Л.Н.Толстого: «…никогда не говорите ребёнку «ты лгун».  Но только «ты солгал», т.е. в данный момент, может, случайно, а это поправимо».

…Разбираясь в средствах представления языком неправды, важно анализировать многочисленные её разновидности, прежде всего обман, вранье, клевета, дезинформация, хитрость, аберрация и их стилистические разновидности (ср., с одной стороны: вранье – но, с другой: брёх, болтовня, выдумка, пурга, ещё иное: псевдология, аберрация), каждое обладает в понимании носителя языка возможностями представления разных характеристик то действия, то стиля поведения, а то и человека в целом. #bryakingnews

Подписывайтесь на наш уютный Telegram-канал «Брянск.Ньюс», группу «ВКонтакте» «Брянск | News» — ссылки на самые интересные новости и значимые репосты